«Дерсу Узала» - советско-японский фильм Акиры Куросавы 40 лет на экране! В честь этого Редакция Новостей подготовила интервью с кинорежиссером Вячеславом Захаровичем Максаковым, которому повезло сразу после ВГИКа, тогда еще в качестве ассистента по реквизиту, оказаться на одной площадке и поработать с великим мастером!
В.З. Максаков:
ВЕСЛО
Заканчивается первая серия фильма тем, как Дерсу и Арсеньев с двумя солдатами плывут на лодке, и мы видим, как она упирается в лед. Что из реквизита там присутствует: лодка, шест, весло и прочее.
Снимали мы это очень далеко от нашей гостиницы. Я, как ассистент, оговаривал все утвержденные предметы, делал список и отдавал его реквизитору Ольге Андреевне. И она все это дело подготавливала. И вот, мы едем на место в автобусе (а ехать часа 2,5 туда) вдруг Ольга Андреевна бледнеет и на меня смотрит. Я понимаю, что что-то она забыла точно. (А Куросава, я говорил, человек к предметам очень тщательный) Она мне шепотом: «Слав, я весло забыла». Добавляет: «Ну, что?» - и смотри на меня как побитая собака.
Я думаю, сейчас, если сказать: «Стоп, поворачиваем», - считай, съемка отменяется.
Безвыходных положений не бывает, но с другой стороны, как правильно принять решение? Сказать, что я не виноват: вот список, я вчера утвердил и.т.д.? Значит, все падет на нее. Не могу я так. Молчу, сам думаю: что делать? Говорю: «Ольга Андреевна, рублей 10 есть?» (нам давали суточные). И вдруг понял, что надо делать! Я подумал: сейчас мы приезжаем на место, пока мы разгружаемся, пока мы ставим аппаратуру…
Там был какой-то забор, тайга кругом, значит дерева полно, а судя по тому, что там пилят – наверняка какие-то деревянные заготовки там есть. Я оказался прав. Мы подъехали, я только переводчику сказал: «Если что, Ольга Андреевна здесь за меня, что-то у меня живот болит». И, как чесанул к этому забору!
А дальше как? Там мужики сидят курят на этом лесном маленьком заводе, и вдруг они видят: через забор лезет какой-то мужик. На нем шапка и старинный тулупчик (в котором Тихонов играл в «Войне и мире»). Про кино-то они слышали, потому не очень испугались, но удивились. Я подлетаю (я же помню эскиз и размеры весла, мне самое главное вырезать и отфактурить незаметно) говорю: «Мужики, извините ради Бога, вот деньги есть, очень вас прошу по этому рисунку сделать весло такой конфигурации».
А им это в радость – приключение! Один говорит: «Да ладно, сейчас я вам сделаю». А второй вообще предложил настоящие. Я говорю, что не надо настоящее, мне же для японца, там вот такой рисунок должен быть. Он: «А я тебе все равно принесу», - и приносит три весла. Одно – чуть-чуть подпилить и точь-в-точь как было. Я счастливый, говорю: «Мужики, я вам все обратно принесу!». Они: «Только не обмани, приходи – чего-нибудь потом расскажешь». Я эти три весла в охапку и через забор.
Короче говоря, я подхожу к Куросаве, говорю: «Куросава-сан, вот: это наше весло, которое утвержденное, а это – старинное настоящее оттуда». Он: «Оо! Да, хорошо!»
Конечно, грех. Но, действительно, весла старые, весла фактурные, по-японски настоящие.
ГОЛОВА МЕРТВОГО КИТАЙЦА
У Куросавы, видимо, было мистическое отношение к цифрам. Картина «Дерсу Узала» - это его 27-й фильм в творческой судьбе. И, когда в 74 году мне исполнялось 27 лет (27 сентября) я пригласил своих друзей ассистентов. Я был потрясен – открывается дверь, входит Куросава, японцы, дарят мне подарок. И вот, он пришел и посидел там с нами, рассказывал о том, как он пришел в кино. Рассказал, что поработал как минимум полгода на каждой профессии: гример, декоратор, помощник режиссера – он все прошел в этом смысле. Он же пришел в кино как художник, но не остался им. Значит, есть какая-то другая внутренняя его потребность самовыражаться. Он все-таки расположен к какой-то внутренней психологии, к развитию характеров. Недаром же он говорит: «Я рос на русской литературе». Толстой, Достоевский, Горький – все они были экранизированы им, но как бы с такой японской внутренней задачей. И, если мы говорим, о загадочной русской душе, то уж японская, помноженная на русскую... Знаешь, как Куросава переводится? – темная вода или темное болото.
Предварительно я рассказал обо всем об этом, потому, что без этого будет не очень понятно, что произошло в ту ночь.
Ночь, звонит Ногами-сан и говорит: «Слава, нужно делать чучело с головой мертвого китайца». То есть решил Куросава, что завтра будем снимать голову мертвого китайца…
Теперь объясняю, что это за голова .В сценарии и книге есть такой образ: зовут его Ли Цун-бин – это человек, который ушел от людей из поселения за то, что его брат по праву старшего отнял у него невесту и он, обидевшись на весь свет, ушел в лес и жил в маленькой сторожке. Уединенный человек, который невзлюбил этот мир.
Этот образ идет совершенно косвенно, эпизодно. Но он несет важную нагрузку. Ведь, уходя со своего жилища с едой он говорит, что я вернется к людям и людей должен полюбить. «Спасибо, что вы вернули меня к надежде!» – подспудно это звучит так. Он уходит к людям, и через какое-то время отряд Арсеньева натыкается на мертвое тело китайца – это Ли Цун-бин. Он таки замерз и не дошел до людей.
Можно видеть символический в этом смысл, можно видеть случайность судьбы. Но, что было перед этим, когда в начале этапа подготовки к съемкам! На роль Ли Цун-бина был утвержден один китайский актер – через какое-то время он умирает. Потом нашли еще одного кандидата на роль Ли Цун-бина, сделали фотографии – через какое-то время человек тоже умер. И так было трижды! И, когда однажды мы приехал в Арсеньев, из Хабаровска из дома престарелых ассистенты привезли Дядю Гришу – мы почему-то его так называли. Этого я уже видел живьем. Он был странный, немножко не от мира сего – так и надо, именно такой, как и нужен. Его сняли в те моменты, когда он кланяется, сидит, смотрит, прощается с отрядом Арсеньева и уходит куда-то. Как только он приехал в Хабаровск – он умирает.
Ночью, когда позвонила Ногами и сказала, что завтра снимаем голову мертвого китайца, я срочно разбудил администратора, пошел на помойку за гостиницу, набрал там много проволоки. Разбудил реквизитора и по фигуре одного нашего старшего замдиректора мы сделали проволочный каркас, обмотали его бинтами, тряпьем набили – то есть сделали фигуру человека и отдельным образом прикрепили к ней голову мертвого китайца, которую сделали наши гримеры еще до начала съемок. Слава Богу, мы все успели, все сделали за ночь, и утром мы выехали на съемки.
Дальше была такая картина: я нашел место, куда пристроить чучело, положил эту фигуру где-то около кустов, запорошил ее всю, но так, чтобы голова торчала. Показываю Ногами-сан, спрашиваю: будут ли какие-то поправки или пожелания?
Дальше на наших глазах происходит следующая удивительна вещь: совершенно неврастеническим шагом и с каким-то перекошенным лицом Куросава подошел к кустам, наклонился над этим китайцем, по-моему, плюнул и дал ногой ему как следует. Начал просто бить его руками и что-то говорить нараспев по-японски. Я был совершенно ошеломлен, я подумал, что я виноват, что я что-то не то сделал. А Ногами, видимо, понимая, что происходит, говорит: «Нисего, нисего». Но я каким-то шестым чувством догадался, что ко мне это отношения не имеет. Оказался прав, потому что по каким-то своим внутренним культурным древним традициям Куросава посчитал, что именно образ Ли Цун-бина несет в себе то зло, которое за последний период было сосредоточенно на его судьбе. Это потом мне объяснил Коршиков Лев. В Ли Цун-бине было сосредоточенно это зло. Я понимал, что Куросава, видимо, дошел до той точки кипения, что решил: вот завтра будем снимать Ли Цун-бина, и как бы распрощаемся с этим образом.
Интервью брала Анастасия Иванова
Редакция Новостей
06.08.2015
В.З. Максаков:
ВЕСЛО
Заканчивается первая серия фильма тем, как Дерсу и Арсеньев с двумя солдатами плывут на лодке, и мы видим, как она упирается в лед. Что из реквизита там присутствует: лодка, шест, весло и прочее.
Снимали мы это очень далеко от нашей гостиницы. Я, как ассистент, оговаривал все утвержденные предметы, делал список и отдавал его реквизитору Ольге Андреевне. И она все это дело подготавливала. И вот, мы едем на место в автобусе (а ехать часа 2,5 туда) вдруг Ольга Андреевна бледнеет и на меня смотрит. Я понимаю, что что-то она забыла точно. (А Куросава, я говорил, человек к предметам очень тщательный) Она мне шепотом: «Слав, я весло забыла». Добавляет: «Ну, что?» - и смотри на меня как побитая собака.
Я думаю, сейчас, если сказать: «Стоп, поворачиваем», - считай, съемка отменяется.
Безвыходных положений не бывает, но с другой стороны, как правильно принять решение? Сказать, что я не виноват: вот список, я вчера утвердил и.т.д.? Значит, все падет на нее. Не могу я так. Молчу, сам думаю: что делать? Говорю: «Ольга Андреевна, рублей 10 есть?» (нам давали суточные). И вдруг понял, что надо делать! Я подумал: сейчас мы приезжаем на место, пока мы разгружаемся, пока мы ставим аппаратуру…
Там был какой-то забор, тайга кругом, значит дерева полно, а судя по тому, что там пилят – наверняка какие-то деревянные заготовки там есть. Я оказался прав. Мы подъехали, я только переводчику сказал: «Если что, Ольга Андреевна здесь за меня, что-то у меня живот болит». И, как чесанул к этому забору!
А дальше как? Там мужики сидят курят на этом лесном маленьком заводе, и вдруг они видят: через забор лезет какой-то мужик. На нем шапка и старинный тулупчик (в котором Тихонов играл в «Войне и мире»). Про кино-то они слышали, потому не очень испугались, но удивились. Я подлетаю (я же помню эскиз и размеры весла, мне самое главное вырезать и отфактурить незаметно) говорю: «Мужики, извините ради Бога, вот деньги есть, очень вас прошу по этому рисунку сделать весло такой конфигурации».
А им это в радость – приключение! Один говорит: «Да ладно, сейчас я вам сделаю». А второй вообще предложил настоящие. Я говорю, что не надо настоящее, мне же для японца, там вот такой рисунок должен быть. Он: «А я тебе все равно принесу», - и приносит три весла. Одно – чуть-чуть подпилить и точь-в-точь как было. Я счастливый, говорю: «Мужики, я вам все обратно принесу!». Они: «Только не обмани, приходи – чего-нибудь потом расскажешь». Я эти три весла в охапку и через забор.
Короче говоря, я подхожу к Куросаве, говорю: «Куросава-сан, вот: это наше весло, которое утвержденное, а это – старинное настоящее оттуда». Он: «Оо! Да, хорошо!»
Конечно, грех. Но, действительно, весла старые, весла фактурные, по-японски настоящие.
ГОЛОВА МЕРТВОГО КИТАЙЦА
У Куросавы, видимо, было мистическое отношение к цифрам. Картина «Дерсу Узала» - это его 27-й фильм в творческой судьбе. И, когда в 74 году мне исполнялось 27 лет (27 сентября) я пригласил своих друзей ассистентов. Я был потрясен – открывается дверь, входит Куросава, японцы, дарят мне подарок. И вот, он пришел и посидел там с нами, рассказывал о том, как он пришел в кино. Рассказал, что поработал как минимум полгода на каждой профессии: гример, декоратор, помощник режиссера – он все прошел в этом смысле. Он же пришел в кино как художник, но не остался им. Значит, есть какая-то другая внутренняя его потребность самовыражаться. Он все-таки расположен к какой-то внутренней психологии, к развитию характеров. Недаром же он говорит: «Я рос на русской литературе». Толстой, Достоевский, Горький – все они были экранизированы им, но как бы с такой японской внутренней задачей. И, если мы говорим, о загадочной русской душе, то уж японская, помноженная на русскую... Знаешь, как Куросава переводится? – темная вода или темное болото.
Предварительно я рассказал обо всем об этом, потому, что без этого будет не очень понятно, что произошло в ту ночь.
Ночь, звонит Ногами-сан и говорит: «Слава, нужно делать чучело с головой мертвого китайца». То есть решил Куросава, что завтра будем снимать голову мертвого китайца…
Теперь объясняю, что это за голова .В сценарии и книге есть такой образ: зовут его Ли Цун-бин – это человек, который ушел от людей из поселения за то, что его брат по праву старшего отнял у него невесту и он, обидевшись на весь свет, ушел в лес и жил в маленькой сторожке. Уединенный человек, который невзлюбил этот мир.
Этот образ идет совершенно косвенно, эпизодно. Но он несет важную нагрузку. Ведь, уходя со своего жилища с едой он говорит, что я вернется к людям и людей должен полюбить. «Спасибо, что вы вернули меня к надежде!» – подспудно это звучит так. Он уходит к людям, и через какое-то время отряд Арсеньева натыкается на мертвое тело китайца – это Ли Цун-бин. Он таки замерз и не дошел до людей.
Можно видеть символический в этом смысл, можно видеть случайность судьбы. Но, что было перед этим, когда в начале этапа подготовки к съемкам! На роль Ли Цун-бина был утвержден один китайский актер – через какое-то время он умирает. Потом нашли еще одного кандидата на роль Ли Цун-бина, сделали фотографии – через какое-то время человек тоже умер. И так было трижды! И, когда однажды мы приехал в Арсеньев, из Хабаровска из дома престарелых ассистенты привезли Дядю Гришу – мы почему-то его так называли. Этого я уже видел живьем. Он был странный, немножко не от мира сего – так и надо, именно такой, как и нужен. Его сняли в те моменты, когда он кланяется, сидит, смотрит, прощается с отрядом Арсеньева и уходит куда-то. Как только он приехал в Хабаровск – он умирает.
Ночью, когда позвонила Ногами и сказала, что завтра снимаем голову мертвого китайца, я срочно разбудил администратора, пошел на помойку за гостиницу, набрал там много проволоки. Разбудил реквизитора и по фигуре одного нашего старшего замдиректора мы сделали проволочный каркас, обмотали его бинтами, тряпьем набили – то есть сделали фигуру человека и отдельным образом прикрепили к ней голову мертвого китайца, которую сделали наши гримеры еще до начала съемок. Слава Богу, мы все успели, все сделали за ночь, и утром мы выехали на съемки.
Дальше была такая картина: я нашел место, куда пристроить чучело, положил эту фигуру где-то около кустов, запорошил ее всю, но так, чтобы голова торчала. Показываю Ногами-сан, спрашиваю: будут ли какие-то поправки или пожелания?
Дальше на наших глазах происходит следующая удивительна вещь: совершенно неврастеническим шагом и с каким-то перекошенным лицом Куросава подошел к кустам, наклонился над этим китайцем, по-моему, плюнул и дал ногой ему как следует. Начал просто бить его руками и что-то говорить нараспев по-японски. Я был совершенно ошеломлен, я подумал, что я виноват, что я что-то не то сделал. А Ногами, видимо, понимая, что происходит, говорит: «Нисего, нисего». Но я каким-то шестым чувством догадался, что ко мне это отношения не имеет. Оказался прав, потому что по каким-то своим внутренним культурным древним традициям Куросава посчитал, что именно образ Ли Цун-бина несет в себе то зло, которое за последний период было сосредоточенно на его судьбе. Это потом мне объяснил Коршиков Лев. В Ли Цун-бине было сосредоточенно это зло. Я понимал, что Куросава, видимо, дошел до той точки кипения, что решил: вот завтра будем снимать Ли Цун-бина, и как бы распрощаемся с этим образом.
Интервью брала Анастасия Иванова
Редакция Новостей
06.08.2015
Комментарии (0)