В центральном фойе главного корпуса Киноконцерна Мосфильм открылась выставка, приуроченная к 45-летию картины «Бег».
Премьера фильма режиссёров Александра Алова и Владимира Наумова состоялась благодаря воле случая. Как рассказывает Владимир Наумович:
- С Ульяновым мы выиграли «Бег» в «козла»! Дело в том, что посмотрев наш фильм, председатель Госкино заявил, что мы сотворили белогвардейский роман: «Да вы что, спятили!? Белые у вас страдают! А генерал Чарнота вообще положительный герой! Вызывает к себе любовь, когда должен ненависть!». Плакаты и афиши с рекламой фильма были сняты, премьера, назначенная в кинотеатре «Россия», сегодня «Пушкинском», была отменена.
В это время мы с Ульяновым были в Чехославакии. Как раз спешили вернуться на премьеру. Тут, я узнаю, что картину снимают! Мы в аэропорт! На Москву нет билетов! Нас сажают на какой - то спецрейс, в самолёте часть салона отгорожена. Оттуда выходит человек и говорит: «Можно вас? - Ульянову и мне, - вас просят зайти». Мы заходим и видим «ожившие портреты», два человека, люди, с чьими лицами на плакатах ходили на демонстрации. Они говорят: «Давайте в домино сыграем? Забьём «козла»?» У меня как – то сразу в голове сработало – нужно играть! Я поставил условие, что мы играем на «американку» и пояснил им, что при нашем выигрыше, они выполняют любое наше желание.
Надо сказать, что игра в домино – это была правительственная игра. Перед нами сидело два аса, два крепких профессионала, мы же с Михаилом имели поверхностные знания даже о правилах. И вот, непонятно каким образом, мы выигрываем две партии подряд! Третью проигрываем, начинаем четвёртую, но самолёт уже садится, мы сворачиваем игру. Они собираются выходить, на улице для них стелют красную дорожку, встречают. Нас же отправляют на выход в хвост самолёта. Я дёргаю одного из «портретов» за рукав, говорю: «Позвольте, как быть с вашим проигрышем? Теперь Вы должны желание». Мне дают номер телефона. На следующий день я звоню и объясняю ситуацию с фильмом, на что получаю ответ: «Хорошо, я разберусь!» И, представляете, через пару дней афиши фильма висели на прежнем месте. Вот и получается, что «Бег» мы выиграли в «козла».
У нас снимались потрясающие актёры! Но с ними у нас была большая проблема! Дело в том, что Евгений Евстигнеев – актёр импровизатор, ему скучно репетировать, он вянет к концу репетиции и каждый раз играет всё хуже и хуже. Михаил Ульянов, наоборот, требует репетиций, он «набирает» с каждым новым разом, играет всё лучше и лучше. С Александром Аловым мы решили сделать так: у нас была специальная режиссёрская комната, куда мы попросили отвести Евстигнеева и поить там чаем, а тем временем мы с Аловым, играя роль за Евстигнеева, репетировали с Ульяновым. Нам надо было найти момент, когда Ульянов уже созрел, а Евстигнеев ещё не завял. Нельзя было промахнуться. Нашей задачей было соединить двух замечательных актёров, как два провода, которые дадут искру.
Владислав Дворжецкий Хлудовым стал постепенно. До нашего с ним знакомства мы увидели его фотографии: странное лицо с огромным лбом, огромными глазами! С Аловым мы тут же решили – этот человек из нашей картины. До участия в нашем фильме Дворжецкий практически ничего не играл, он был неумелый и неопытный. Когда мы познакомились, он спросил: «Можно я тут посижу?» Мы занимались своими делами, а он, молча, сидел на стуле и смотрел, что мы делаем. И вдруг мы почувствовали в нём некое гипнотическое начало, что для актёра очень важно. Он умел молчать, и, глядя на него, нельзя было оторваться! Он сидел, молчал и приковывал к себе внимание так, что мы стали его выгонять, было трудно работать.
Он появился в коридоре в длинной военной шинели. Шинель сидела на нём так, что будто вросла в него, словно он носил её всю жизнь! Мы поняли, что Дворжецкий должен играть Хлудова. И тут у нас с Аловым возникли проблемы. Перед нами встал нелёгкий выбор между умением, навыком, опытом и личностью, которая поглощает в себе роль и действует внутри образа. Понимая, что идём на риск, мы выбрали второе и взяли его на роль. Первые съёмки были очень трудные, но Дворжецкий буквально впитывал в себя мастерство, через полмесяца это был профессиональный актёр.
Дворжецкий вспоминал: «Получив телеграмму с приглашением на кинопробу, я ринулся перечитывать пьесу Булгакова. Стали гадать с женой, кого бы я мог там сыграть. Светлана сказала: «Может, Хлудова?» Она всегда преувеличивает мои возможности. А я, конечно, на эту роль и не замахивался. При первой встрече режиссеры предупредили меня: «Не стесняйтесь, будем Вас разглядывать». Пробовали на роль Голубкова, потом на роль начальника контрразведки Тихого. А я целый месяц маялся в Омске ожиданием и все на что-то надеялся. Наконец свершилось. Был вызван вторично. Догадка моей жены подтвердилась – поручили Хлудова. Работа над ролью началась с невероятно сложной сцены в салоне поезда: Хлудов в бреду, его преследует призрак повешенного солдата, осмелившегося сказать Хлудову о его зверствах… Было ужасно страшно. Пережил и это. И потекли дни работы, изнурительной и радостной…»
Елена Сергеевна Булгакова помогала нам в создании картины, была нашим консультантом. Это была прекрасная и мистическая женщина. Ко мне она обращалась – «Володечка», к Алову – «Сашечка». Просмотрев какой-нибудь эпизод, она говорила: «Вы знаете, здесь нужно снять вот так и вот так». На наш вопрос «Почему?» Она отвечала: «Потому что я единственный представитель Михаила Афанасьевича на земле». Она создавала уникальную, совершенно поразительную атмосферу присутствия Булгакова. Мне всё время казалось, что сейчас откроется дверь, и он войдёт, казалось, что я с ним знаком лично. Это происходило потому, что духовная часть её жизни распространялась и на окружающих. Её аура охватывала тех, кто с ней близко общался или работал.
Мы сочинили эпизод, которого нет у Булгакова. В нём стреляются белые офицеры, не желая покидать родину. Они вызывают гробовщика (Николай Сергеев) и говорят:
«Надо похоронить трёх человек». На что гробовщик отвечает: «А где же покойники? Кого хоронить?». Белогвардейский полковник, которого играет Олег Ефремов, ему отвечает: «Хоронить нужно нас».
Елена Николаевна, посмотрев этот эпизод, сказала, что его нужно переснять, что об этом просит Михаил Афанасьевич. Она сказала, что эпизод нужно оставить, но гробовщик, стянув зубами перчатку со своей руки, должен провести пальцем по щетине на лице штабс-капитана, играл которого Михаил Глузский, и сказать: «Побриться бы надо, покойника брить трудно». Мы онемели! Это потрясающее предложение! В тот момент я поверил, что она действительно общается с Булгаковым.
В рабочем кабинете Владимира Наумовича, помимо картин, им же написанных, висит большой портрет его друга, режиссёра Александра Алова.
Мы поздравляем Владимира Наумовича с 45-летием картины, которая за эти годы ничуть не устарела.
Смыслы, которые она в себе несёт, увы, более чем актуальны и в наши дни.
Дмитрий Богдан
Редакция новостей
24.03.2015.
Премьера фильма режиссёров Александра Алова и Владимира Наумова состоялась благодаря воле случая. Как рассказывает Владимир Наумович:
- С Ульяновым мы выиграли «Бег» в «козла»! Дело в том, что посмотрев наш фильм, председатель Госкино заявил, что мы сотворили белогвардейский роман: «Да вы что, спятили!? Белые у вас страдают! А генерал Чарнота вообще положительный герой! Вызывает к себе любовь, когда должен ненависть!». Плакаты и афиши с рекламой фильма были сняты, премьера, назначенная в кинотеатре «Россия», сегодня «Пушкинском», была отменена.
В это время мы с Ульяновым были в Чехославакии. Как раз спешили вернуться на премьеру. Тут, я узнаю, что картину снимают! Мы в аэропорт! На Москву нет билетов! Нас сажают на какой - то спецрейс, в самолёте часть салона отгорожена. Оттуда выходит человек и говорит: «Можно вас? - Ульянову и мне, - вас просят зайти». Мы заходим и видим «ожившие портреты», два человека, люди, с чьими лицами на плакатах ходили на демонстрации. Они говорят: «Давайте в домино сыграем? Забьём «козла»?» У меня как – то сразу в голове сработало – нужно играть! Я поставил условие, что мы играем на «американку» и пояснил им, что при нашем выигрыше, они выполняют любое наше желание.
Надо сказать, что игра в домино – это была правительственная игра. Перед нами сидело два аса, два крепких профессионала, мы же с Михаилом имели поверхностные знания даже о правилах. И вот, непонятно каким образом, мы выигрываем две партии подряд! Третью проигрываем, начинаем четвёртую, но самолёт уже садится, мы сворачиваем игру. Они собираются выходить, на улице для них стелют красную дорожку, встречают. Нас же отправляют на выход в хвост самолёта. Я дёргаю одного из «портретов» за рукав, говорю: «Позвольте, как быть с вашим проигрышем? Теперь Вы должны желание». Мне дают номер телефона. На следующий день я звоню и объясняю ситуацию с фильмом, на что получаю ответ: «Хорошо, я разберусь!» И, представляете, через пару дней афиши фильма висели на прежнем месте. Вот и получается, что «Бег» мы выиграли в «козла».
У нас снимались потрясающие актёры! Но с ними у нас была большая проблема! Дело в том, что Евгений Евстигнеев – актёр импровизатор, ему скучно репетировать, он вянет к концу репетиции и каждый раз играет всё хуже и хуже. Михаил Ульянов, наоборот, требует репетиций, он «набирает» с каждым новым разом, играет всё лучше и лучше. С Александром Аловым мы решили сделать так: у нас была специальная режиссёрская комната, куда мы попросили отвести Евстигнеева и поить там чаем, а тем временем мы с Аловым, играя роль за Евстигнеева, репетировали с Ульяновым. Нам надо было найти момент, когда Ульянов уже созрел, а Евстигнеев ещё не завял. Нельзя было промахнуться. Нашей задачей было соединить двух замечательных актёров, как два провода, которые дадут искру.
Владислав Дворжецкий Хлудовым стал постепенно. До нашего с ним знакомства мы увидели его фотографии: странное лицо с огромным лбом, огромными глазами! С Аловым мы тут же решили – этот человек из нашей картины. До участия в нашем фильме Дворжецкий практически ничего не играл, он был неумелый и неопытный. Когда мы познакомились, он спросил: «Можно я тут посижу?» Мы занимались своими делами, а он, молча, сидел на стуле и смотрел, что мы делаем. И вдруг мы почувствовали в нём некое гипнотическое начало, что для актёра очень важно. Он умел молчать, и, глядя на него, нельзя было оторваться! Он сидел, молчал и приковывал к себе внимание так, что мы стали его выгонять, было трудно работать.
Он появился в коридоре в длинной военной шинели. Шинель сидела на нём так, что будто вросла в него, словно он носил её всю жизнь! Мы поняли, что Дворжецкий должен играть Хлудова. И тут у нас с Аловым возникли проблемы. Перед нами встал нелёгкий выбор между умением, навыком, опытом и личностью, которая поглощает в себе роль и действует внутри образа. Понимая, что идём на риск, мы выбрали второе и взяли его на роль. Первые съёмки были очень трудные, но Дворжецкий буквально впитывал в себя мастерство, через полмесяца это был профессиональный актёр.
Дворжецкий вспоминал: «Получив телеграмму с приглашением на кинопробу, я ринулся перечитывать пьесу Булгакова. Стали гадать с женой, кого бы я мог там сыграть. Светлана сказала: «Может, Хлудова?» Она всегда преувеличивает мои возможности. А я, конечно, на эту роль и не замахивался. При первой встрече режиссеры предупредили меня: «Не стесняйтесь, будем Вас разглядывать». Пробовали на роль Голубкова, потом на роль начальника контрразведки Тихого. А я целый месяц маялся в Омске ожиданием и все на что-то надеялся. Наконец свершилось. Был вызван вторично. Догадка моей жены подтвердилась – поручили Хлудова. Работа над ролью началась с невероятно сложной сцены в салоне поезда: Хлудов в бреду, его преследует призрак повешенного солдата, осмелившегося сказать Хлудову о его зверствах… Было ужасно страшно. Пережил и это. И потекли дни работы, изнурительной и радостной…»
Елена Сергеевна Булгакова помогала нам в создании картины, была нашим консультантом. Это была прекрасная и мистическая женщина. Ко мне она обращалась – «Володечка», к Алову – «Сашечка». Просмотрев какой-нибудь эпизод, она говорила: «Вы знаете, здесь нужно снять вот так и вот так». На наш вопрос «Почему?» Она отвечала: «Потому что я единственный представитель Михаила Афанасьевича на земле». Она создавала уникальную, совершенно поразительную атмосферу присутствия Булгакова. Мне всё время казалось, что сейчас откроется дверь, и он войдёт, казалось, что я с ним знаком лично. Это происходило потому, что духовная часть её жизни распространялась и на окружающих. Её аура охватывала тех, кто с ней близко общался или работал.
Мы сочинили эпизод, которого нет у Булгакова. В нём стреляются белые офицеры, не желая покидать родину. Они вызывают гробовщика (Николай Сергеев) и говорят:
«Надо похоронить трёх человек». На что гробовщик отвечает: «А где же покойники? Кого хоронить?». Белогвардейский полковник, которого играет Олег Ефремов, ему отвечает: «Хоронить нужно нас».
Елена Николаевна, посмотрев этот эпизод, сказала, что его нужно переснять, что об этом просит Михаил Афанасьевич. Она сказала, что эпизод нужно оставить, но гробовщик, стянув зубами перчатку со своей руки, должен провести пальцем по щетине на лице штабс-капитана, играл которого Михаил Глузский, и сказать: «Побриться бы надо, покойника брить трудно». Мы онемели! Это потрясающее предложение! В тот момент я поверил, что она действительно общается с Булгаковым.
В рабочем кабинете Владимира Наумовича, помимо картин, им же написанных, висит большой портрет его друга, режиссёра Александра Алова.
Мы поздравляем Владимира Наумовича с 45-летием картины, которая за эти годы ничуть не устарела.
Смыслы, которые она в себе несёт, увы, более чем актуальны и в наши дни.
Дмитрий Богдан
Редакция новостей
24.03.2015.
Комментарии (0)